Chris Baio — interview

Нигде в Москве не встретишь столько выпотрошенных душ за стойкой бара, как в Солянке. Ближе к трем часам ночи их со сцены начинают развлекать пугающие своей бессмысленностью диковинные персонажи. Сегодня играет Крис Бэйо, или Байо, не знаю пока точно, как правильно, но мне известно, что он бас-гитарист популярной в Америке группы Vampire Weekend, у нас не слишком почитаемой. До сих пор переспрашивают, с кем ты там разговаривал, какая группа?

Текст: Валерий Постернак
Иллюстрация: Валерий Постернак

Солянканизация Солянки — процесс, давно уже касающийся не только конкретного помещения и дворика при нем, и даже не конкретной улицы, особенно по ночам в пятницу или субботу, но, прежде всего, большой группы людей, проходящих сейчас жесткое испытание процессом ломки представлявшихся еще год назад вполне логичными правил жизни. Если, конечно, таковыми можно назвать устоявшуюся привычку тратить кучу бабла и времени на то, чтобы вечером в пятницу или субботу казаться бедным и выбитым из седла. Поколение среднего класса новых цыган, которым еще предстоит скитаться по миру, даже если он втиснут в авиамаршруты Москва — Лондон — Нью-Йорк — Питер — Москва. Солянка не вечна, процесс джентрификации уже запущен, и остановить его нельзя.

— Эй, чувак, Чарли нужен? — спрашивает меня паренек в зеленых кроссовках и, надо же, красной вязаной шапочке на макушке, из-под которой выбивается длинная челка.
— Дорого?
— Сто фунтов.

Это возле дверей клуба, вход в который прямо под мостом, в самом сердце лондонского Шордича — совсем недалеко резал проституток Джек Потрошитель, жили суровые потомки гугенотов, стояла крупная пивоварня и многочисленные склады. Теперь тут богемный район, склады и тесные жилища переделаны под художественные мастерские и дизайнерские офисы, а возле клуба какой-то чудила предлагает грамм кокаина по вполне московской цене. Стоит ли тратиться на перелет до Хитроу?

— Так будешь брать?
— Нет денег, чувак.
Паренек смеется, достает бумажник и показывает толстую пачку фунтов внутри.
— Откуда ты?
— Из Москвы, — отвечаю, хотя сам давно не знаю, откуда я.
— О, Москва, Сольянка! — хлопает меня по плечу. — Отличное место! Тебе отдам за восемьдесят.

Круг замкнулся.

Ужинаю в Солянке, кормят, как всегда, вкусно, и вообще, люблю я это место (Эй, налейте этому старикану!), беседую о планах на будущее с литературным агентом. Вдруг появляется Костя Шевелев: «Давай познакомлю тебя с Крисом, он тоже тут».

— Как правильно, Байо или Бэйо? — спрашиваю.
— Бэйо, — уточняет Крис, — по одной из ветвей у меня сицилийские корни.
— Как у Френка Заппы? — я доволен собой, обворожительно улыбаюсь. Мне кажется, сделал ненавязчивый комплимент.
Крис непонимающе смотрит на меня. Пауза. Так, проехали. Спишем на мой английский. Завтра предстоит трудное интервью, вот это ясно, как портвейн в моем стакане.

Весь холл гостиницы заполнен итальянцами, которые кричат и размахивают руками так, что кажется — я пропустил утренние новости, в которых сообщили, что Остров Святой Елены объявил войну провинции Рагуза.

Не стоит воспринимать жизнь как одну сплошную вечеринку. Случаются трудовые будни.

— Читаешь то, что пресса пишет про тебя? — спрашиваю Криса, когда он точно в назначенное время протискивается сквозь итальянцев и сразу направляется к нужному столику в баре.
— Мне не важно, что пишут критики. Ну вот, ты работаешь над альбомом полтора года. Он выходит. Месяц о тебе пишут — хвалебные статьи, или не очень. А потом ты едешь в тур на год. Но отслеживать мнения критиков, как-то работать в соотношении с ними — это не продуктивный подход, в итоге получается дурная спираль. Так реагировать неправильно. То есть я не могу представить, что я бы работал над чем-то и думал при том — а что про это напишут?
— Ну, Лэстер Бэнгз, например, обсирал Дэвида Боуи…
— Ага, читал как-то, и что?

Почти шепчется с официантом, неожиданно возникшим у него за плечом.
— Подожди, — интересуюсь, — это ты сейчас на русском говорил?
— Да. Хотя русский язык мне сейчас дается с трудом.
— Раньше было проще?
— Да.
— Говорят, ты бывал в России и раньше?
— В 2006 году я приезжал в Санкт-Петербург, жил в одной семье почти месяц, в рамках изучения русского языка.
— Тогда как получалось?
— С начала стеснялся. Но потом, кажется, стало получаться. Но с тех пор я лет шесть не практиковался, сейчас вот думаю восстановить хотя бы базовые знания.
— Ты ведь в Колумбийском университете учился? — оживляется мой литературный агент.
— Да, откуда знаешь?
— Ну, Википедия, а что?
— А-а-а, — меняет позу Крис Бэйо и, кажется, немного расслабляется, — что там еще про меня?
— Это пусть Постер рассказывает, — смеется литературный агент, — а я вот два года назад Людмилу Петрушевскую туда привозила.
— Надо же, а кто это?
— Не важно, а вот ты знаешь профессора Екатерину Непомнящую?
— Нет, такой не знаю. Но точно могу сказать, что у меня преподавала Кэти Помпкин.
— С чего это ты вдруг решил учить русский язык и литературу?
— Ну, как это объяснить, — на секунду теряется Крис, — я решил изучать русскую культуру еще в школе. В старших классах прочитал «Лолиту» Владимира Набокова. Затем в колледже прочитал «Преступление и наказание». И вот это был уже совсем другой текст. Это заставило меня захотеть узнать язык. И тогда летом после колледжа…

Официант приносит кофе.

— Спасибо большьоее, — говорит ему Крис Бэйо.

Аккуратно делает глоток, а потом продолжает:
—  Я решил, что хочу знать русский язык, хотел читать русскую литературу. Сначала я занимался пять дней в неделю по четыре часа. Мне очень нравилось. В Колумбийском университете очень хорошая кафедра славистики. Вообще, изучать русский — намного дольше и сложнее, чем испанский или французский.
— В русском корни слов другие.
— Точно. Но мне очень нравилось. Моя подруга потешалась надо мной, мол, я так много времени провожу в библиотеке. Но я к этому серьезно относился. Чехова мог прочитать, хотя вот Толстого или Достоевского уже было сложно.
— Ну, Толстого и у нас многим сложно прочитать, — смеюсь я, —  убить такой книгой можно, тяжелая такая, например, «Война и мир».
— Пробовал? — смеется Крис Бэйо.
— В школе бывало. А что тебе нравится из американской современной литературы?
— Э… хм… — теряется Крис.
— Ты что, не читаешь?
— Подожди, подожди, з-э… конечно читаю. И читаю много. Как раз в этом и дело. Вот меня спрашивают, какую музыку слушаешь — не могу ответить. Я слушаю все время. И сразу вот так не сообразить. Ну, кто у меня в списке? Дон Делилло. Это мой любимый писатель. Отчасти потому, что я родился и провел детство на пятачке города под названием Бронксвилл.  Там все было про спорт. А мне всегда нравилась музыка, искусство, живопись, ну, всякое такое. И, в общем, я узнал, что в этом же месте и Дон Делилло жил. И я прочитал все его книги.
— Все?
— Семнадцать книг или даже больше, все, что он к тому моменту написал. Почти два года читал только его.

Крис Бэйо совершенно не похож на рок-звезду, хотя первый альбом Vampire Weekend (2008) без разбега допрыгнул до семнадцатого места в чарте The Billboard 200, а второй — «Contra» (2010) — и вовсе стартовал с первого. В нем сложно найти признаки инди-музыканта, бунтаря с гитарой, утомленного славой героя ночных вечеринок. У парня передо мной недлинные волосы тщательно уложены гелем, рукава невзрачной спортивной кофты закатаны выше локтей, он скромно улыбается и тактично изображает интерес к разговору с совершенно ненужными ему людьми. Да, никогда бы не подумал, что он артист, тем более, отыгравший ночной диджей сэт в Солянке.

Крис Бэйо внимательно рассматривает меня, а потом спрашивает:
— Так что там Википедия пишет про меня?
— Ну… — этот вопрос застает меня врасплох, говорю первое, что приходит в голову, —Например, что Pixies — твоя любимая группа в детстве?
— Знаешь, а это правда, — смеется Крис. — У меня есть дядя — настоящий фанат-коллекционер пластинок.
— О, наш человек, — оживляюсь я. — У меня тоже примерно три тысячи пластинок.
— Три тысячи? Ничего себе, у меня штук восемьсот, не больше. Но я стараюсь! Моя девушка говорит, что нужно уже придумать какие-то полки — пройти по дому невозможно. Так вот, мой дядя подарил мне альбом «Doolittle», и я в него влюбился. Вот начинает играть песня «Debaser», ты слышишь первые аккорды, слова — все, оторваться невозможно. Очень важная для меня группа.
— А как же Queen?
— С чего ты взял? А, понял, — опять смеется Крис Бэйо, — продолжаем сверять факты?
— Можно и так, — соглашаюсь.
— Есть у меня сборник их лучших песен, но не более.
— И все?
— Queen, конечно, тоже важная группа, но мне лично достаточно и этой пластинки.
— То есть, это не самая твоя любимая группа?
— О, точно нет. На первое место в своем рейтинге я бы поставил New Order.
— А из более старых исполнителей? Американские артисты, какую бы музыку ни играли сами, любят признаваться в любви к Джонни Кэшу.
— Даже не знаю. Ничего против Кэша не имею, но мне больше нравится Нил Янг.
— Бешеный бык рок-н-ролла?
— Точно! А вот Боб Дилан меня никогда не впечатлял, честное слово. Возможно, так не правильно говорить? Я ведь постоянно сталкиваюсь с людьми, для которых он почти Священный Грааль, но это точно не про меня.

Крис вдруг останавливается и машет рукой:
— Знаешь, хочу внести существенную поправку!
— Что, понял, что без ума от Боба Дилана?
— Нет, только не это! New Order опускается на второе место, самый мой любимый артист — Дэвид Боуи!
— Вот как? — удивляюсь я, — Не просто так это имя всплыло в самом начале разговора?
— Не просто так, — соглашается Крис.
— В этом моменте я полностью с тобой солидарен, особенно всего, что касается альбома «Station to Station»!
— О да, он невероятно крутой. Альбом, начинающийся с десятиминутной песни! И так круто записан. При этом, он ведь веселый на самом деле.
— Где на этом альбоме место, в котором нужно смеяться?
— Веселый, это не значит смешной.
— Хм… Попытаюсь осмыслить. Повезло побывать на концерте Дэвида Боуи?
— Нет, он же не выступал в последнее время. Зато я видел Нила Янга, и Роллингов, — что-то вспоминает. — У меня есть подруга, которая ходит за покупками в магазин Dean & DeLuca, так вот, Дэвид Боуи там регулярно отоваривается. Это сносит башню, да? Когда вот так, Бог, ходит тут рядом и что-то покупает, как и ты, в магазине в Сохо.
— Ну, я-то нет…
— Понимаю.
— Это ты живешь в Нью-Йорке.
— Ага, в Гринпойнте.
— Говорят, Дэвид Боуи боится летать на самолете?
— Ну да, поэтому и живет в Сохо почти все время. А я — в Бруклине. Хотя сейчас я в Москве.

— Ты помнишь первые деньги, которые ты получил за свою музыку? — задаю вопрос, ответы на который скоро составят забавную коллекцию воспоминаний.
— Помню, играл в одной группе, когда мне было пятнадцать лет.
— Получил десять долларов?
— Нет, почти восемьдесят!
— Ничего себе!
— Ну, там так случилось, что пришли все наши друзья и все по билетам, выручка получилась впечатляющей.
— И на что потратил такую сумму?
— О, Бог мой, дай вспомнить, — задумывается, — ну, выпил, конечно, потом купил какие-то диски.
— А вот сейчас первое место в чарте приносит денег, или за концерты получается больше?
— От концертов получается больше, это точно.
— А ведь были времена…
— Да были времена, но не наши. Времена меняются…
— Ну вот, говоришь, что не любишь Боба Дилана?
— Не люблю — не значит, что не знаю, — смеется Крис Бэйо.
— Скачиваешь с пиратских сайтов?
— Хм, как сказать…
— Да так и скажи.
— В студенческие годы скачивал, но сейчас у меня есть деньги, могу себе позволить поддержать собратьев по цеху. Бывает, конечно, что в интернете я могу скачать новую вещь, которую очень хочу послушать, но ее нельзя еще купить. Тогда не гнушаюсь торрентами.
— А вот если я тебе скажу, что твою музыку, если и слушают у нас, то в основном бесплатно качают с тех же торрентов?
— Да мне все равно. В России, наверное, и нет возможности легально купить музыку? Я помню, шесть лет назад, когда я был здесь в прошлый раз, все слушали только пиратские диски.

Vampire Weekend

— Ты помнишь, как впервые встретился с Эзрой Конигом (Ezra Koenig — вокалист Vampire Weekend)?
— Еще как помню, — хмыкает Крис Бэйо. — В общежитие университета нас селили по пять человек, с Эзрой мы стали жить в одной комнате, когда я учился на втором курсе. Вообще, я самый младший в группе…
— А с остальными парнями?
— Стали на вечеринках пересекаться. У Эзры было много всяких друзей, и почти все играли в группах.
— А ты?
— А что я?
— Пытался осилить Достоевского?
— Пытался, хотя находил время и в группе играть тоже.
— Что это была за группа?
— Серьезным занятием это было сложно назвать, так, поигрывал со своими техасскими друзьями.
— Настоящий кантри?
— Скорее — блюз. Мы все торчали от The Rolling Stones.
— А вот, например, Violent Femmes, не интересно было?
— Ну, если мы играли акустику, то это, возможно, и было как у Гордона Гано и Violent Femmes, хотя… Не знаю, но могу сказать честно, мне их бас-гитарист очень нравится.
— А вот пишут в Википедии, — вдруг вспоминаю я.
— Ну, если там пишут, то что я могу добавить? — смеется Крис Бэйо, допивает, наверное, уже давно остывший кофе и спрашивает, — Что там пишут?
— Что больше всех на манеру твоей игры на бас-гитаре повлиял Джон Дикон из, прости, Queen.
— О Боже, — закрывает ладонями глаза Крис, — кто писал эту статью?
— Точно не я.
— Понимаю, но ведь ты ее читал?
— Конечно, а как еще в наше время?
— Похоже, для всех я настоящий именно в Википедии. Ну, слушал я Queen, нравились мне тексты Фредди Меркьюри, но в части бас-гитары мне всегда импонировал Питер Хук.
— Да, выступал он тут недавно.
— Ух ты, круто! А еще мне очень нравится Мэтт Фримен из Operation Ivy, сейчас он, кажется, в Rancid играет. Такая, как сказать правильно, быстрая манера игры — это то, что меня всегда впечатляло.

 

— У кого из Vampire Weekend украинские корни?
— Черт, я уже догадываюсь, откуда эти данные.
— Ты догадливый.
— А то! Хотя понятия не имею. Может быть у Эзры? У него, кажется, румынские корни, или польские? Может это и есть украинские?
— Но точно не у тебя?
— Нет, я ньюйоркец, в этом факте не сомневаюсь. У меня шотландская кровь, хотя постой, кажется, по маме у меня и польская есть… Я совсем запутался.
— В любом случае, вас уже давно окрестили «самой белой группой» в рок-н-ролле, уж даже и не знаю, комплимент это или нет.
— Да, помню, один чувак прошелся по нам в своем блоге, но нам все это до одного места, понимаешь? Многие упражняются в области сатиры, паразитируя на известных именах.

— Признайся, ты почувствовал себя звездой, когда первый альбом Vampire Weekend поднялся до семнадцатой строчки в чарте The Billboard 200?
— Не фига такого! У меня была цель — играть музыку, а не конкретное место в чартах…
— Прямо цель?
— Да, знаешь, люди часто ставят перед собой цели, нет?
— Возможно.
— Тебе это не известно?
— Не помню, какие там цели были, все давно пошло по другому сценарию.
— Бывает и так, согласен. Но моя цель — играть музыку. В этом вся моя жизнь. В юности я мечтал сыграть в клубе Bowery Ballroom. Не самая большая площадка, примерно шестьсот человек вмещает, но я там увидел множество артистов и представлял, как буду стоять в составе своей группы на этой сцене.
— Мечта исполнилась?
— Представляешь, в тот же день, когда журнал Billboard опубликовал тот список популярности, мне позвонили и сообщили, что мы будем играть в Bowery Ballroom.
— А в CBGB хотелось сыграть?
— Так он к тому времени закрылся, хотя в школьные годы я там частенько бывал.
— Почему вы выложили первый альбом Vampire Weekend в интернете? Никто не захотел заключать контракт? Или это был такой маркетинговый план?
— Нет-нет, мы не выкладывали альбом полностью, только пару песен.
— На YouTube?
— Нет, на Myspace. Мне кажется, это был правильный шаг, было много положительных отзывов. У нас было еще десяток песен, но их мы уже рассылали нужным людям по почте. Я как раз в это время заканчивал дипломную работу.
— Какая тема?
— «Кавказский пленник» Льва Толстого.
— Сложно было делать все одновременно?
— Нормально. Это был январь 2007 года, а в июле рассылки принесли результат, мы подписали контракт. А в 2008 году уже вышел первый альбом, который состоял, в основном, из тех самых песен. Все вроде просто и наивно, но ведь сработало?
— Помню свое первое впечатление, когда услышал ваш альбом.
— Интересно, какое? — оживляется Крис Бэйо.
— Вот, подумал я тогда, вот группа The Monkees возродилась.
— Ха-ха, — смеется Крис, — забавно! Знаешь, мой отец в детстве был актером, в одиннадцать лет играл в бродвейском мюзикле «Оливер», его часто приглашали сниматься и на телешоу. Однажды он снимался в эпизоде с The Monkees, которые тогда были невероятно популярны. Да, очень забавно, что ты сейчас вспомнил это название.
— Многие музыканты расценили бы такое сравнение как оскорбление.
— Нет, что ты. На самом деле, думаю, что когда четыре парня собираются вместе и берут в руки гитары и барабанные палочки, сложно избежать сравнений с The Monkees.

— В американской прессе много слухов о новом альбоме Vampire Weekend, когда его можно ждать?
— Я вот только из Лос-Анджелеса, мы работали почти три недели над новыми песнями. Альбом выйдет, когда настанет время. Никаких особых обязательств у нас нет, но, думаю, что уже скоро.
— Успех предыдущих пластинок не давит? Представители лейбла не требуют записывать такие же песни, проверенные, так сказать?
— Нет, никакого давления, ни со стороны лейбла, ни в наших головах. Мы делаем то, что нам нравится. И знаешь, это такое счастье, играть с друзьями то, что ты хочешь и от чего получаешь удовольствие. А еще знать, что точно в мире есть люди, которым твоя музыка нравится.
— Не боишься, что вдруг что-то не получится и раз — группа Vampire Weekend станет никому не интересной?
— Всегда есть опасность, что все пойдет по плохому сценарию. Таких примеров много, к сожалению. Я считаю, что мы уже везунчики, раз достигли таких результатов. В итоге всех забывают. Нужно просто расслабиться и получать удовольствие, мы уже достаточно имеем. Если зацикливаться на том, что с тобой случится через двадцать лет — с ума сойти можно. Да куча всего может… Для меня важно работать и играть.

— Пока все ждут новый альбом Vampire Weekend, ты неожиданно выпустил EP «Sunburn» с тремя электронными композициями. Теперь вот ездишь по клубам, и можно надеяться на полноценный сольный альбом?
— Мне очень нравится играть танцевальную музыку. И вчера, во время выступления в Солянке, я получал невероятное удовольствие. Конечно, я хочу сделать альбом. Хотя когда этим заниматься? Я ведь играю в успешной группе. Я хорошо умею играть на бас-гитаре, и сейчас это все же самое главное. Вот скоро выйдет новый альбом, и опять тур на полтора года, не меньше. Это очень выматывает.
— Заниматься в полную силу сольным проектом не получается?
— Я хочу, чтобы все звучало правильно, для этого нужно много времени и сил. Но это так увлекательно, осваивать, по сути, новую область — продюсирование, полный цикл создания полноценного музыкального продукта. А еще я уже полгода как занимаюсь боксом… В общем, всего хватает, но есть главное дело, которое я люблю.

— Куришь?
— Нет.
— И не курил?
— Нет.
— Пьешь?
— Да.
— Когда напивался в последний раз так, что не помнил себя?
— Года четыре назад. Но я знаю свое тело, знаю пределы.

Chris Baio and Poster

— Sex, drugs and rock’n’roll?
— Если честно, то я все больше про музыку. Знаешь, я увлекаюсь фотографией, но, скорее, просто люблю ее, и мой отец коллекционирует редкие снимки. И вот, знакомят меня с Линн Голдсмит, очень крутым фотографом, она много знаменитых снимков сделала: Police, Брюс Спрингстин и так далее. Оказывается, она понятия не имеет, кто такие Vampire Weekend. Человек, который нас знакомит, говорит, это Крис, крутой рок-н-рольщик… И кто-то рядом закатывает глаза — ох, рок-н-ролл, ну, все с этим парнем понятно! А Линн смеется, смотрит на меня и говорит — перестаньте, сейчас уже давно другие времена.
— Прямо уж другие?
— Да, уверен. У нас в 2010 году было 170 выступлений. Как это все можно выдержать, если еще и…
— Ну, другие-то справляются?
— Хм… всякие люди есть.
— Есть вещи, которых ты боишься больше всего?
— Да куча всего! Но так чтобы серьезно? Лично? Знаешь, я хочу иметь детей. Я, конечно, глобально обеспокоен тем, в каком мире они будут расти. Но меня прежде всего волнует вопрос, смогу ли я обеспечивать своих детей? Я музыкант, но смогу ли я зарабатывать и обеспечивать их музыкой? Не зная, что со мной будет через двадцать лет.
— Три слова, которыми ты описал бы себя.
— Три? Милый. Смешной. Если увидишь, как я выступаю с группой — я танцую много и это смотрится очень смешно. И…
— Умный?
— Ха-ха, может быть! Но на самом деле… хм —  стеснительный.

Chris Baio – Anonymity

 

— Эй, этому старикану двойной темный ром, без льда и прочей фигни.
Кто это? Не важно. Стакан уже возле меня, бармены в Солянке свое дело знают. Рядом на стойке бара пакет с фильтрами для самокруток. Ритмичная музыка Криса Бэйо раскачивает людей, забивших танцпол, как кильки в банке. Напротив пляшет изрядно возбужденный Пантюшин в неизменно красной шапочке. Неожиданно, даже немного испугав, возникает вспотевшая морда:
— Эй, можно парочку?
— Чего парочку? — уточняю.
— Из пакетика?
— Запросто, — соглашаюсь я.
Чувак выгребает из пакета и сразу глотает, запивает чем-то, похожим на ром с колой. Исчезает в толпе. Тихо пью сидр, прямо из бутылки, никого не трогаю, слушаю Криса, пытаюсь что-то понять. Минут через двадцать опять из толпы возникает знакомая морда:
— Эй, что-то твои таблетки нефига не вставляют!
— Таблетки?
— Ну да, — и показывает на пакет.
— Извини, они вставляют только через сутки, специальный рецепт, — машу рукой и прячу пакет в карман.
— Ох, черт, ну ладно, — чувак исчезает.

Прошло уже полгода, и это лицо я ни разу больше тут не встречал. Но это ничего не значит. Нужный день обязательно настанет, процесс давно запущен, просто нам еще не сообщили.

 

 

 

 


Text © Valery Posternak/Postertracks 2013
Illustration © Valery Posternak/Postertracks 2013

 

 

 

 

 

 

Опубликовать в Facebook
Опубликовать в LiveJournal

Запись опубликована в рубрике Интервью с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


7 − шесть =